Мне вот сдетьми не скучно, но это скорее неправильно чем правильно.
Вообще часто замечала что у некоторых женщин ребенка как барьером каким-то отрезает и с ним становится тяжело.
Вот момент например. В эту поездку встретила подругу с дочкой на улице. Она мне начинает рассказывать о каких то злоключениях. Дочь держит за руку. Рядом качели
Девочка хочет покачаться, дергает за руку "Мам.."
Девушка отмахивается.
Второй раз, третий... Потом срывается: Ты что не видишь взрослые разговаривают, можешь потерпеть и т.д....
Результат: она все равно прервала разговор но общение с дочкой вышло еще и тяжелым для обеих. Пртчем не знаю как объяснить но в таких ситуациях часто возникает ощущение что человек именно не может перекльчится на несколько секунд на ребенка: слепое пятно, страх... черт его знает
Я у сестры аналогичное в возрасте наблюдала в возрасте поемянника 4 года..
-мам, налей водички попить (Попить!! базовая потребность)
... нет ни эмоций ни реакций
-мам, налей ... мам, налей ...лезет ей на голову... и неожиданно: Не видишь я телевизор смотрю!!
И говорить нельзя - лезешь не в свое дело... и наблюдать все это выше сил. Самое простое - пошли я тебе попить налью
ну вот и интересно, что ребенок вместо того, чтоб пойти и налить самому, как умеет, предпочитает закатывать истерику. Выученная беспомощность?
--- Добавлено ---
Ну вот предлагаю сперва ответить на мой вопрос в посте 1945.
А кто в норме должен этим заниматься?
Ну вот у меня стойкое убеждение, что не родители.))))
Как-то сложно себе представить крестьянина в русской деревне 19 века, который бы занимался с дитем рисованием, счетом, азбукой, а после пахоты гонял бы с ним по двору. Типа физкультура))))
и если даже так ... то должно было хоть что-то прозвучать типа: налей себе сам
--- Добавлено ---
можно. а можно поднять задницу и налить. Или поднять задницу и показать как налить. Или поднять задницу и показать как пить из носика. Но надо поднять задницу. Я поступила так как сочла нужным. Сейчас ему 8 и он уже ни о чем не просит.
А ребенок без команды не может догадаться?????))))))))))))))
Я САМ - это возраст 2 лет.
Т.е. сперва надо в ребенке это самое Я САМ задушить, а потом давать команды? ))
--- Добавлено ---
Я правильно понимаю - вы отводите родителям роль утолителя потребностей ребенка по первому писку?
Я вот не знаю, кто должен заниматься, но наблюдала интересную картину в свое время: в общаге у нас всегда была разновозрастная компания детей соседских, и дети мало того, что играли хорошо друг с другом, они и учились друг у друга всему очень быстро. Даже пресловутому чтению, письму, счету и т.д. В игре и очень естественно. Рисовали тоже упоённо, на всех поверхностях, что оказывались под рукой)))
Хотя и вдвоем мы с ней много чего делали, но больше всего она любила сказки вечером, причем не просто читать, а вместе со мной фантазировать, менять сюжет, придумывать что-то свое, сочинять свою сказку.
А что в этом такого ужасного?
В 4 года мои готовили простые блюда: яичницу, яйцо, макароны, салатик)
А уж просто поесть содержимое холодильника - так вообще без проблем)
Во всяком случае - голодным никто не сидел)
Наточка, почитайте....
...В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребенка, мы отбираем ребенка
у жизни; оберегая от смерти, мы не даем ему жить. Воспитанные сами в
безвольном ожидании того, что будет, мы постоянно спешим в полное очарования
будущее. Ленивые, мы не желаем искать красоты в сегодняшнем дне, чтобы
подготовиться к достойной встрече завтрашнего утра, завтра само должно
принести нам вдохновение. И что же это, "если бы он уже ходил, говорил", как
не истерия ожидания?
Он будет ходить, будет ударяться о твердые края дубовых стульев. Он
будет говорить, будет перемалывать
языком жвачку каждодневной рутины. Чем же сегодня ребенка хуже, менее
ценно, чем его завтра? Если речь идет о трудностях, то оно более трудное.
А когда наконец наступает завтра, мы ждем нового дня. Потому что
основной принцип: ребенок не есть, а будет, не знает, а лишь узнает, не
может, а только сможет- приговаривает его к постоянному ожиданию.
Половина человечества лишена права на существование: ее жизнь-
несерьезна, стремления-наивны, чувства - мимолетны, взгляды - смехотворны.
Действительно, дети отличаются от взрослых, в их жизни кое-чего недостает, а
чего-то больше, чем в нашей, но самое это отличие от нашей жизни доказывает
ее реальность.
Что сделали мы для того, чтобы понять эту реальность и создать условия,
в которых ребенок мог бы развиваться и расти?
Страх за жизнь ребенка тесно связан со страхом перед увечьем, страх
перед увечьем связывается с необходимой для здоровья чистотой, и тут ремень
запретов набрасывается на новое колесо: чистота и безопасность платья,
чулок, галстука, варежек, башмаков, рубахи.
Нас беспокоит дыра уже не на лбу, а на штанах, чулках-там, где колени.
Не здоровье и благополучие ребенка, а наше тщеславие и карман. Итак, новый
виток запретов и заповедей приводит в движение колесо нашей собственной
выгоды.
"Не бегай, попадешь под лошадь. Не бегай, вспотеешь. Не бегай,
запачкаешься. Не бегай, у меня голова болит".
(А ведь в принципе мы детям разрешаем бегать: это единственное
действие, которым мы дозволяем им жить.)
И вся эта отвратительная машина работает долгие годы, сокрушая волю,
тормозя энергию, расщепляя силу ребенка.
Ради завтра мы пренебрегаем тем, что радует, смущает, удивляет, сердит,
занимает его сегодня. Ради завтра,
которого он не понимает, в котором он не нуждается, крадутся годы
жизни, многие годы.
- Дети и рыбы немы.
- Еще успеешь. Подожди, пока вырастешь.
- Ого, у тебя уже длинные брюки,-вот это да, у тебя уже и часы есть.
Покажись-ка... да у тебя усы растут.
И ребенок думает:
"Я ничто. Чем-то бывают только взрослые. Я ничто уже немного постарше.
Сколько же еще лет ждать? Ну погодите, вот вырасту..."
Ждет и лениво перебивается со дня на день, ждет и задыхается, ждет и
таится, ждет и глотает слюнки. Прекрасное детство?
Прекрасное? Нет, скучное, и если и есть в нем прекрасные минуты, то
отвоеванные, а чаще всего-украденные.
Ни слова о всеобщем обучении, сельских школах, городах-садах,
харцерстве. Таким это было несущественным и безнадежно далеким. Книга
зависит от того, какими категориями переживаний и опыта оперирует автор,
каково было поле деятельности, что было его мастерской, какая почва питала
его .мысль. Поэтому мы встречаем наивные взгляды у авторитетов, причем
зарубежных.
41.
Так что же, разрешать ему все? Ни за что-из скучающего раба мы вырастим
скучающего тирана. Запрещая, мы, как бы то ни было, закаляем его волю, пусть
единственно в направлении ограничения и отказа, развиваем его находчивость
при действиях в тесном пространстве, умение выскользнуть из-под контроля,
пробуждаем критическое отношение к жизни. И это имеет ценность как
подготовка- пусть и односторонняя-к жизни. Разрешая "все", надо следить за
тем, чтобы, потакая капризам, не притупить тем самым желания. Там мы
ослабляем волю, здесь-отравляем ее.
Это не "делай, что хочешь", а я сделаю, я куплю, я тебе дам все, что
хочешь, только проси то, что я могу тебе дать, купить, сделать. Я тебе плачу
за то, чтобы ты сам ничего не делал, чтобы ты был послушным.
"Съешь котлетку-мама тебе книжечку за это купит. Не пойдешь гулять, я
тебе за это конфетку дам".
Детское "дай", даже безмолвно протянутая рука должны натолкнуться на
наше "нет", и от этих первых "не дам", "нельзя", "не разрешаю" зависит
огромная область воспитания.
Мать еще не хочет видеть своей задачи, она предпочитает лениво,
трусливо отсрочить, отложить на после, на потом. Она не желает знать, что из
воспитания нельзя изъять трагическую коллизию неумного, неправильного,
недопустимого желания с мудрым запретом, нельзя исключить еще более
трагического столкновения двух желаний, двух прав на общей территории. Он
хочет взять в рот горящую свечу-я не могу ему это разрешить, он хочет нож--я
боюсь дать ему его, он протягивает руку к вазе-а мне ее жаль, он хочет,
чтобы я играла с ним в мяч-мне хочется почитать... Нам необходимо определить
границы его и моего существования.
Новорожденный тянется к стакану, мать целует его ручку-не помогает,
дает погремушку-не помогает, велит убрать соблазн с глаз долой. Если
младенец вырывает руку, швыряет погремушку оземь, ищет взглядом спрятанный
предмет, сердито смотрит на мать, я спрашиваю себя: кто из них прав -
мать-обманщица или младенец, который презирает ее?
Тот, кто не продумает как следует систему запретов и приказов, когда их
мало, тот растеряется и не сможет ориентироваться, когда их станет много.
42,
Деревенский мальчик Ендрик. Уже ходит. Держась рукой за дверной
переплет, осторожно перелезает из избы через порог в сени. Из сеней по двум
каменным ступенькам ползет на четвереньках. Перед хатой встретил кота:
поглядели друг на друга и разошлись. Споткнулся о грядку, остановился,
смотрит. Нашел палочку, сел, роется в песке. Рядом лежит картофельная
кожура, берет ее в рот, во рту полно песка, скривился, плюет, бросает. Снова
на ногах, бежит навстречу собаке, собака грубо опрокидывает его. Скривил
губки, вот-вот заплачет, нет: что-то вспомнил, тянет метлу. Мать идет по
воду, уцепился за юбку и бежит уже уверенней. Группа старших детей, у них
тележка-смотрит; его отогнали, встал в сторонке-смотрит. Два петуха
дерутся-смотрит. Его посадили в тележку, везут, опрокинули. Мать зовет его.
Так проходит первая половина из шестнадцати часов дня. Никто не говорит ему,
что он еще маленький, он сам чувствует, что ему не под силу. Никто не
говорит ему, что кот может оцарапать, что он не умеет еще спускаться по
ступенькам. Никто не запрещает играть со старшими детьми. "По мере того, как
Ендрик подрастал, все дальше от хаты уходили дороги его странствий"
(Виткевич).
Частенько ошибается, падает - ну что же, набивает шишки, гордится
шрамами.
Нет, нет, я вовсе не хочу заменить излишек опеки полным ее отсутствием.
Я только хочу отметить, что годовалый ребенок в деревне уже живет,
тогда как у нас зрелый юноша еще только входит в жизнь. Помилуйте, да когда
же он жить-то начнет?
43.
Бронек хочет открыть дверь. Подвигает стул. Устал, отдыхает, но о
помощи не просит. Стул тяжелый, малыш прямо замучился с ним. Тащит его
поочередно то за одну, то за другую ножку. Работа идет медленно, но что-то
получается. Вот уже стул близко от двери, ему кажется, что он достанет,
влезает на стул, стоит. Чуть придерживаю его за платье. Закачался,
испугался, слезает. Подвигает стул к самым дверям, но сбоку от щеколды.
Вторая неудачная попытка. Ни тени нетерпения. Снова работает, только паузы
для отдыха немного удлинились. В третий раз влезает на стул: ногу вверх,
хватается рукой и опирается согнутым коленом, повисает, ищет равновесие,
новое усилие, рукой хватается за край, лежит на животе, пауза, бросок телом
вперед, становится на колени, выпутывает ноги из
платья, стоит. Как жалки эти лилипуты в стране великанов! Голова вечно
задрана кверху, чтоб хоть что-нибудь увидеть. Окно где-то высоко, как в
тюрьме. Чтобы сесть на стул, надо быть акробатом. Усилие всех мускулов и
всего ума. чтобы наконец дотянуться до щеколды.
Двери открыты-глубоко вздыхает. Этот глубокий вздох облегчения мы
наблюдаем уже у самых маленьких детей после каждого усилия воли, длительного
напряжения внимания. Когда мы заканчиваем интересную сказку, ребенок
вздыхает точно так же.
Я очень хочу, чтобы вы поняли это.
Этот глубокий одинокий вздох доказывает, что до сих пор дыхание было
замедленно, поверхностно, недостаточно, ребенок затаив дыхание смотрит,
ждет, следит, напрягается, вплоть до того момента, когда начинается нехватка
кислорода, отравление тканей. Организм тут же приводит в состояние тревоги
дыхательные центры, следует глубокий вздох, возвращающий равновесие.
Если вы умеете диагностировать радость ребенка, интенсивность его
радости, то вы должны были заметить, что величайшей радостью становится
счастье преодоленной трудности, достижения цели, открытой тайны, радость
победы и счастье самостоятельности, овладения, обладания.
- Где мама? Мамы нет. А ну поищи.
Нашел! Почему он так хохочет?
- Вот погоди, мама тебя догонит. Ой, не может поймать.
До чего же он счастлив!
Почему он хочет ползать, ходить, вырывается из рук? Обычная сцена: он
семенит, удаляется от няньки, видит, что нянька бежит за ним, убегает,
утрачивает чувство опасности, бежит вперед сам не зная куда, в экстазе
свободы - и, подхваченный кем-нибудь, вырывается, колотит ногами, верещит.
Вы скажете: избыток энергии, но это физиологическая сторона, я же ищу
психофизиологическую.
Я спрашиваю: почему он хочет сам держать стакан, когда пьет, и чтобы
мать даже пальцем к нему не прикасалась, почему, даже не желая есть, все же
ест, если разрешить ему самому держать ложку? Почему с радостью гасит
спички, тащит отцовские тапочки, несет бабушке скамеечку под ноги? Что это,
подражание? Нет, нечто гораздо более ценное и значительное.
- Я сам!-кричит он тысячу раз, жестом, взглядом, улыбкой, умоляя,
сердясь, плача.
Януш Корчак "Как любить ребенка" (с)
кстати, эта книга написана еще в 1920 году)))))
Безусловно, соглашусь, что гиперопека это плохо. Но мы говорим о выученной беспомощности ... сдается мне она возникает в двух крайних случаях: за ребенка делали все ... и ребенку не показали как он может многое делать сам. Таким образом говорим об одном и том же но с двух крайних позиций
Я знаю людей, у которых в руках было много вариантов жизни, но выбрали они худший, а других вариантов они не знали ... и не потому что ждали помощи ... этого тоже не ждали ... тоже выучились не получать
Но вы-то упрекаете маму, что она не может оторвать зад и выполнить каприз ребенка)))
А получается, ребенок может научиться как раз тогда, когда мама перестанет отрывать зад. Когда ребенок поймет - что можно сколько угодно долго ныть и истерить. И проще пойти и сделать самому.
Только не надо говорить, что ребенок не знает, как добывать воду...
Если он видел, как это делают другие - значит сможет сделать и сам.
--- Добавлено ---
Мое детство прошло в деревне, там с детьми никто не церемонился. Наоборот - рано привлекали к труду: принести, подмести, вытереть, прополоть, натаскать воды...
Но самой главной мечтой было - поскорее достасти до 5 лет, тогда дедушка сделает настоящие персональные маленькие грабельки и тебя возьмут работать на сенокос)
Знает как добыть. Чайник тяжелый. Он и чайник-то еле держал сам... не то что его наклонить и четко попасть в чашку. Не говоря уж о том, что в этот момент он должен стоять на табуретке, которая в их доме не устойчивая.
Можетя из этих .. бешенных Но считаю, что самостоятельность должна быть по силам. Иначе у ребенка отпадает желание что-либо делать самостоятельно. И вместо поиска новых решений, он отказывается хотеть пить
Пресловутый пример: богатый папа не дает сыну денег, дает удочку... уди сынка. А не знает сынка, что это такое ему дали. Он удочку в глаза не видел и че с ней делать НЕ ЗНАЕТ... ( ну я знаю, может в другой семье жил или что там....)
--- Добавлено ---
и хотел бы да никак
--- Добавлено ---
то бишь удить не будет, если не покажут. Воровать пойдет, однако
А чтоб напиться, надо четко попасть в чашку?)))
А кто решает - по силам самостоятельность или нет? )))Но считаю, что самостоятельность должна быть по силам. Иначе у ребенка отпадает желание что-либо делать самостоятельно. И вместо поиска новых решений, он отказывается хотеть пить
Вы прочитали Корчака, как Бронек открывал дверь?
То, что там описано - называется "фаллическая радость", радость преодоления.
Она заложена в психике изначально. И чтобы это в ребенку исчезло - кому-то надо СПЕЦИАЛЬНО постараться....
--- Добавлено ---
А если в этой семье правило - нельзя качаться на качелях в-одиночку? Качели, между нами говоря - довольно опасная игрушка.