"Если, циклоп, у тебя из людей земнородных кто спросит,
Как истреблен твой единственный глаз, ты на это ответствуй:
Царь Одиссей, городов сокрушитель, героя Лаэрта
[505] Сын, знаменитый властитель Итаки, мне выколол глаз мой мой".
Во-первых, действительно, они же не просто садовники, а "властители". Дед Одиссея - Кефал, его именем назван остров - это ли не признание заслуг, Лаэрт - один из аргонавтов, соратник Ясона. Есть чем гордиться, Одиссей и гордится, и сам славу своего рода преумножает без лишней скромности. Имена его предков звучат в песнях, легендах, топонимах, и Одиссей стремится туда же попасть. Они вовсе не одни из многих.
А остаться у Цирцеи - это стать одним из многих, получить богатство и процветание, да, но потерять имя, стать всего лишь одним из одаренных Цирцеей.
И чо?))))
Оно именно ТАК и ощущалось. У меня.)))
Ну еще, опосредованно, через отношение друзей и моих, и взрослых.
Родители нравились многим, их любили, ими восхищались, они "зажигали" компанию, они были первыми, если надо было помочь кому-то, в нашем доме вечно толклись какие-то люди..... Ощущалось так - они были нужными многим.
Мне это нравилось, этим я гордилась. Принадлежностью к такой активности. Очень хотелось, чтоб и ко мне было такое же отношение. В детстве - тенью перепадало и мне за "просто так", поскольку я их дочь. Позже пришло понимание, что такое отношение нужно заслужить-заработать.
Мама - очень красивая. Во всех гостях - самая красивая женщина.
Папа - сильный, высокий (таскает меня на плечах часто) и веселый очень, много улыбается, смешит всех.
Родители для ребёнка самые настоящие, с них начинается мир, они самые лучшие. Родители других детей - это уже что-то другое, не такое реальное
Кстати, насчет богов. Для древнегреческих мифов характерна такая динамика: в самых древних из них действуют титаны, они необыкновенно могущественны и сильно отличаются от людей (огромные, многорукие, многоголовые), потом появляются антропоморфные боги, они и образом жизни начинают походить на людей (брачуются, обижаются, завидуют), но все равно еще гораздо могущественнее людей, следующий этап - появление в мифах полубогов, детей богов и смертных (Геракл, например), человек начинает постепенно "сдвигать" богов с их пъедестала, и наконец, появляются герои, подобные самому Одиссею, почитающие, но не страшащиеся богов, считающие себя по уму, заслугам, смекалке, по меньшей мере, не хуже богов. Получается, лучшие из людей считались равными богам. И есстественно, эти лучшие были знамениты, как были знамениты дед и отец Одиссея.
Это как будто ребенок растет, и с ростом меняется его восприятие родителей. Вначале они "необыкновенно могущественны и сильно отличаются от людей (т. е. от самого ребенка). Потом постепенно "сдвигают" богов (читай родителей) с их пьедестала. А потом начинают воспринимать их как обычных людей.
А если спуститься чуть на землю, ув. Смусмумрик?
Ближе к реальному восприятию?
Когда Вы гордитесь силой, умелостью Папы Вы думаете о богах?
Вот реально.
Зачем Вы своих Маму и Папу перемещаете в ирреальный мир богов?
Они же здесь рядышком. Их можно потрогать, посмотреть им в глаза, спросить совета.
Вот нашла предмет для гордости
Я действительно рыжий, коренастый и сумасшедший. Я слегка хромаю. Мы все были такие. Лемносский Кузнец, кровный родич, однажды взявший ее силой; фригийский сатир Марсий, пьяница и флейтист, собственной шкурой поплатившийся за самоуверенность; калидонец Тидей-Нечестивец, на ее глазах выпивший мозг своего врага, тем самым отказавшись от спасения; и вот теперь — я.
Я, Одиссей, сын Лаэрта-Садовника и Антиклеи, лучшей из матерей. Одиссей, внук Автолика Гермесида, по сей день щедро осыпанного хвалой и хулой, — и Аркесия-островитянина, забытого едва ли не сразу после его смерти. Одиссей, владыка Итаки, груды соленого камня на самых задворках Ионического моря. Муж заплаканной женщины, что спит сейчас в тишине за спиной; отец младенца, ворочающегося в колыбели. Любовник той, чье имя лучше не поминать всуе. Герой Одиссей. Хитрец Одиссей. Я! я…
Крыса, загнанная в угол — вот кто я. Вы все — боги и герои, тучегонители громокипящие и цари пространно-властительные, надежды и чаяния; а я — крыса в углу. Обремененная норой и крысятами, страхом и бессмысленным оскалом.